...VЕсли отрезвить народ, упорядочить дела церкви, установить суровые законы и кары и тем положить предел кровавому либеральному поветрию и заигрыванию судов с преступными элементами страны, то в первые же годы нельзя будет узнать России.
Она успокоится, поднимется ее благосостояние, а с ним и государственная мощь. Но и при осуществлении этих реформ Россия будет еще далека от полного выздоровления.
У нас нет своего русского национального общественного мнения. Общеизвестен факт, что во всех странах общественное мнение создается книжным рынком и, главным образом, периодической печатью.
Человеку вообще, а современному в особенности, при теперешнем усложнении жизни и колоссальном развитии техники печатного дела, волей-неволей приходится черпать сведения, воззрения, мысли, складывающиеся впоследствии мало-помалу в так называемые собственные убеждения, из тех книг, газет и журналов, которые он, по преимуществу, читает.
Процесс усвоения чужих мыслей происходит постепенно и незаметно для самого читающего.
Иначе и быть не может.
Никакому уму не под силу самостоятельно продумать о всех вещах жизни и докопаться до их истинной и всесторонней сущности.
Все мы чему-нибудь учимся друг от друга и всего более черпаем сведений из печати.
И недаром ее называют седьмой великой державой, а я назвал бы ее единственной величайшей державой, всеми другими командующей, всем другим, от королей и императоров до последнего поденщика, незримо навязывающего свою волю. Можно без преувеличения сказать, что мы живем по ее указке, по ее внушениям.
Самое сильное воздействие на общество оказывает та печать, которая проводит идеи и мысли, являющейся передовыми, т. е. модными для данного времени. Более полстолетия у нас такой любимой, такой модной печатью является печать либеральная.
К нашему времени вся либеральная печать очутилась в руках евреев и еврействующих.
Благодаря этому евреи и их подголоски стали буквально властителями дум, сердец и воли русского общества.
Они, как пастухи свои стада, гонят русских людей куда хотят, заставляют думать и делать то, что им выгодно.
Согласно ли с здравым смыслом, справедливо ли, что у нас в России, в мировой православной державе, едва 1/5 часть русской печати принадлежит русским по крови и духу людям, а 4/5 - евреям и еврействующим, т. е. людям не только чуждым русскому народу и русской государственности, но прямо заклятым, непримиримым врагам и ненавистникам России?
Во всей численности населения Российской империи евреев наберется каких - нибудь 3,5 - 4%, а между тем в их руках около 80% русской печати, журналистов же еврейского происхождения , по всей вероятности, найдется более 90%.
Почему это так?
Неужели евреи больше нас, чистокровных русских людей, болеют и заботятся о наших национальных нуждах, лучше нас лелеют наши идеалы, им более близки и дороги сила, слава, честь и благоденствие нашего отечества? Или они более умело, более горячо и энергично отстаивают интересы нашей государственности, нашей православной веры, нашей Верховной власти?
Без сомнения только безумец, глупец или неисправимый негодяй решится ответить утвердительно на эти вопросы.
Евреям надо разрушить все то, чем мы сильны, надо, чтобы в нашей стране и тени порядка не осталось, и, зная, что через печать всего легче и вернее достигнуть своей предательской цели, они забрали ее в свои руки.
По своему назначению печать должна быть языком народа, нелицеприятным выразителем его мнений.
Что же у нас на самом деле выходит?
Шкловские и бердичевские уроженцы, со свойственными только им одним нахальством и наглостью, присвоили себе право говорить на своем гнусавом жаргоне от лица всего русского народа, выяснять его нужды и чаяния, его сочувствия и неприязни. Что может быть противоестественнее подобного положения вещей?
Но, мало того, жаргонная нерусская печать зажимает рот чистокровным русским людям, стремится задушить подлинную русскую мысль и, пользуясь своей кагальной многочисленностью, шельмует ее в глазах простоватого русского читателя. И достигает своих целей в полной мере.
Получается точь вточь то же явление, что можно наблюдать на базаре в любом жидовском местечке: торговцы-евреи, восхваляя свой товар и порицая товар конкурента, своим диким шумом, гвалтом, ложью, божбой, своими неврастеничными жестами сбивают с толка опешенного, растерявшегося покупателя и "по хорошей" цене "всучивают" ему свою никуда негодную "жидовскую дешевку".
Тысячу лет жила Россия, тысячу лет сыны ее лили пот и кровь, отстаивая родную землю, тысячу лет она строилась, ширилась, крепла, набиралась сил. На подмогу к себе она не звала евреев, а наоборот, как было при двух великих князьях Владимирах, изгоняла их всех поголовно из своей священной земли как опасный элемент, грозящий гибелью государству.
И вдруг на втором тысячелетии эти бездомные бродяги, не сумевшие создать своего государства, убившие Богочеловека, т.е. воплощенную Истину и совершеннейшую Нравственность, смертельно ненавидящие и Его учение, и Его последователей, непрошенные вторглись в землю нашу и нас же учат ничему иному как государственному строительству и нравственности. Хороши учителя! Это все равно, что если бы прокаженные пришли лечить здоровых от проказы.
Тот факт, что евреи обладают подавляющей частью русской печати и через нее командуют русским общественным мнением, является для нас великим народным и государственным бедствием.
С этим бедствием необходимо немедленно вступить и правительству, и обществу в непримиримую борьбу, не складывая оружия до полного истребления врага.
Ведь считают же нужным бороться с эпидемиями чумы, холеры, оспы, тифа.
Духовная зараза опаснее и гибельнее физической, потому что грозит извращением народного духа и крушением государства, а потому и борьба с ней должна быть беспощадной.
Ведь пора уже каждому из нас отдавать отчет в том, что происходит в среде нашей и к чему это ведет.
Русское общество и особенно русская учащаяся молодежь сбиты с толка еврейской печатью, стали враждебны своему государству, своей вере своему народу, т.е. самим себе и, как слепцы, идут к пропасти, в которую толкает их поводырь-еврей. Как это произошло?
А вот как.
Нынешние русские литературные таланты выросли и сформировались, как и все наше общество, в отравленной атмосфере нигилистических отрицаний и вражды к национальному государственному строю.
К достаточно уже опустошенной нигилизмом душе их как раз во время подоспел еврей с своими журналами, газетами и книгоиздательствами и своей омерзительной, тлетворной и гнусной сутью заполнил найденную пустоту.
И теперешние таланты, чаще всего незаметно для себя, рассматривают русскую жизнь через еврейские очки, а материально попали в полную кабалу к своим иноверным повелителям.
Этим они окончательно погубили себя и сделались врагами отеческой веры, Верховной Власти и родного народа.
Это и привело их к той Тарпейской скале, с которой жизнь столкнула их прямо в сток нечистот - в декаденщину, порнографию и бунтовщический нигилизм. Они барахтаются в них, распространяя все большее и большее зловоние в той духовной атмосфере, в которой волей-неволей приходится жить и дышать русскому обществу. Через это - по закону внушения - и оно мало-помалу заразилось теми болезнями, которыми страдают писатели.
Русским писателям уже трудно и, пожалуй, невозможно вылезти из своего гноища. Они привыкли и принюхались к нему. Они горды им и самодовольны. Им уже своими засоренными и отравленными мозгами трудно и прямо невозможно мыслить по русски, потому что для этого им сперва понадобилось бы переломать и вновь пересоздать все свое уже сложившееся привычное миросозерцание и отношение к жизни.
Такая работа, такой гигантский - не труд даже, а прямо подвиг по плечу только исключительно мощным умам и исключительно независимым железным характерам. Если же среди русских писателей найдется такой стойкий характер и проявит себя, то всесильное еврейство наложит на него херем или воздвигнет на него такое гонение, что вся жизнь такого человека обратится в сплошной ад.
В своих бесчисленных печатных изданиях и книгах оно оболжет, оклевещет, вывернет наизнанку его душу, оплюет всю его личную жизнь, будет, как бесчисленные стаи гончих собак, выслеживать и вынюхивать каждый шаг его и так испачкает и загрязнит его доброе имя, что около него сомкнется роковое кольцо пустоты. Его произведений, будь они озарены хоть блеском гения, никто читать не станет; ему никто не даст работы и, в конце концов, такому человеку придется или уходить с литературного поприща или умирать с голода.
Да много ли таких мужественных писателей?
Чтобы в наши времена писателю восстать против такой страшной силы как еврейство, надо в груди своей носить дух героя.
А природа на производство такой редкой разновидности людей, мало сказать, - скупа, а прямо скряга.
Мне на своем веку приходилось много беседовать с людьми из журнального мира. Многие из них и не подозревают, что продались с публичного торга и изменили родине и родному народу, другие же не находили достаточно сильных слов, чтобы заклеймить работодателей-евреев, их алчность, низость, надменность, безграничное хамство и т. п. качества.
На мой вопрос: "Почему они пишут в еврейских изданиях и отстаивают еврейские точки зрения?" многие отделывались общими фразами. Другие же прямо говорили: "А что ж прикажете делать? Куда сунуться? У евреев - капитал, влияние, у них газеты, журналы, книгоиздательства... Они - сила. Против них пикнуть не смей. Не простят. А ведь не умирать же с голода".
Разве не постыдно, разве умно с нашей стороны, что в Москве - сердце России - кроме почтенных, но переживших себя "Московских Ведомостей", которых читают только старички, еще с блестящих времен Каткова привыкшие к заголовку газеты, нет ни одной мало-мальски распространенной консервативной газеты или журнала? Зато так называемых желтых еврейских и еврействующих изданий с огромнейшим кругом читателей здесь хоть отбавляй. Помимо того, что эта желтая печать развратила и развращает политически и нравственно русское читающее общество, она воспитала в нем до крайности пошлые, какие-то хулигански-кабацкие вкусы и испортила русский литературный язык.
Результаты налицо. Их разве только слепой не видит.
Богатейшая еще на нашей памяти, чисто русская Москва теперь в моральной и экономической кабале у еврейства и сверху донизу запакощена им.
Там все, начиная с прожившегося барина и с купца новейшей декадентской формации и кончая приказчиком из табачной лавочки и уличным, метельщиком, все спят и во сне видят либо конституцию, либо революцию.
Надо не забывать, что район духовного воздействия Москвы громаден.
Ее печать обслуживает часть великорусского севера от параллели на высоте Твери, весь центр и значительную часть юга почти до Киева и Ростова на Дону.
При таком положении политическое настроение Москвы на весах судьбы всего русского народа является если не решающим, то очень и очень тяжеловесным и, конечно, не обещает решительно ничего хорошего.
Ведь Москва не перестала быть центром коренной России, органическим сердцем ее. Когда сердце дает перебои, в организме нарушен порядок, когда оно больное, весь организм хиреет и ускоренными шагами клонится к неизбежному концу.
В Петербурге положение русской печати значительно лучше, но надолго ли? Вот вопрос.
Одна влиятельнейшая русская газета с большим книгоиздательством, по всей вероятности, неожиданно для своих заправил, приобрела в самое последнее время значительное количество сотрудников-евреев.
Произошло это по причине преклонных лет и болезней маститого издателя. Газета держится теперь старым престижем и талантами старых сотрудников. Повалится матерый столб, творец этого огромного, полезнейшего для родины дела, и газете, и книгоиздательству, и книжным магазинам, обслуживающим главные города России, едва ли миновать еврейских лап.
С крушением этого могущественного русского органа рушится и все русское журнальное и книжное дело.
Тогда в России хоть шаром покати.
О провинциальной печати говорить много не приходится: за ничтожными исключениями, она вся или в руках евреев или в полной кабале у них. Русскому писателю, обладай он хоть силой драматизма Шекспира, бесстрастным спокойствием и широтой Гомера и Гете, глубиной сердцеведения Достоевского, несравненной воздушностью и прелестью слова Пушкина, евреи пикнуть не дадут. И будет тогда на Руси один только победный жидовский галдеж, пока не заблещут зловещие зарницы, не загрохочут громы и не всколеблется русская земля.
Но тогда будет уже поздно.
От теперешней России останутся только жалкие лоскутья.
Надо ли этого ждать или теперь же что-нибудь предпринять для предупреждения грядущей катастрофы?
Мне кажется, ждать уже больше нельзя. Все сроки приспели; роковой час пробил и густой предупреждающий гул его дрожит в разбуженном воздухе...
Горе не внемлющим его тревожному зову!
Обходиться без своей национальной печати это почти тоже, что все дела свои, все имения свои отдать в управление какому нибудь иностранцу и всецело во всем на него положиться, не трудясь даже, как следует, проверять его действия.
На первый взгляд, оно как будто и удобно, без хлопот, но кто ж поручится, что ваш иностранец, работая везде от вашего имени, в конце концов не приберет к рукам и все ваше достояние, да еще и докажет всем добрым людям, что ваше добро досталось ему честным и законным путем, а вы сами окажитесь нищими?
Не так ли поступают теперь евреи и у нас, и в целом мире?!
Не выдают ли они свои мнения, свои желания за подлинные мнения и желания всего русского народа и разве они уже не одурачили русское общество не окрестили в свою политическую веру и не забрали громадную долю достояния русского народа в свои руки? Раздаются уже среди них отдельные голоса, не скрывающие того, что они считают себя хозяевами положения на Руси.
Как тут помочь горю?
Обязательством всех евреев подписываться под газетными статьями своими еврейскими именами, административными и судебными карами нельзя обуздать еврейской печати.
Такие меры будут давать только новые поводы к шуму и гвалту. Зло разрослось и пустило слишком глубокие корни.
Наше политически слепорожденное общество при его ненависти к правительству, при его либерализме всенепременно станет на сторону "обиженных и гонимых". Заварится каша, которой не расхлебать.
Еврейскую печать необходимо задавить...
Не теряя времени, необходимо немедленно насадить по всей России национальную печать и национальные книгоиздательства.
Мне кажется, что за последнее полстолетие никогда еще настроение умов русского общества не было так благоприятно для распространения и успеха такой печати как теперь.
Плоды прекраснодушных мечтаний и либеральных увлечений оказались жесткими и горькими.
Мерзости революции, безсудье и кошмар пореволюционных годов, наглое хозяйничание евреев во всех областях нашей жизни - все это в чрезвычайной степени пошатнуло веру в спасительность космополитических утопий и заставило русское общество ближе придвинуться и внимательнее присмотреться к партиям и людям, исповедующим монархическо-национальную веру.
Русские люди впечатлительны и страстны, и зачем скрывать? Поступают и действуют больше по внушению сердца, чем по разуму и холодному расчету. Поэтому ни у какого другого народа значение "психологического момента" не играет такой решающей роли, как у нас, и этот момент надо ловить.
Если бы теперь у нас имелась сильная распространенностью и талантами монархическо-национальная печать, она врезалась бы сокрушительным клином в левые партии и произвела бы там страшные опустошения.
Наша учащаяся молодежь, читающая еврейские газеты и журналы, теперь почти сплошь революционная, мало по малу перешла бы в монархический лагерь.
Внушение, особенно в восприимчивые юношеские годы, великая сила.
Теперь что же мы видим в правом лагере?
Правительственные издания, на которые затрачиваются значительные казенные деньги, ни на одну йоту не выполняют своего назначения.
Одно то, что такие издания содержатся государством, отвращает от них нашего читателя, зараженного непримиримым пренебрежением ко всему, что исходит от законной власти, что носит казенный штемпель. Кроме того, ведутся они по чиновничьи, т.е. мертвенно и бездарно. Их никто не читает, им никто не верит. 3атрачивание на них денег - это бросание их в бочку Данаид.
Некоторые правые издания, получающие денежную помощь от правительства, не могут являться полными выразителями общественной монархической мысли, потому что субсидиями они связаны правительством по рукам и ногам. Взгляды же и мероприятия правительства не всегда совпадают со взглядами и чаяниями истинного монархизма, а иногда даже становятся с ними в непримиримое противоречие, и в таких случаях положение правых органов печати является затруднительным. В своих суждениях они не свободны.
Непременное условие для успеха национально-монархической печати и для победоносной борьбы с печатью еврейской - это чтобы она и получила начало и продолжала свое существование от частной инициативы, т. е. издавалась бы только исключительно одурманивающем еврейском кошмаре, а в здоровой родной атмосфере. Печати я придаю решающее значение.
Я еще допускаю, что при нечеловеческих усилиях мы можем отрезвить народ, можем значительно сократить его чудовищную преступность, можем пробудить в нем веру отцов, но я с трудом верю в пышный расцвет у нас национально-монархической печати, а без ее мощного воздействия оживить и оздоровить русскую жизнь несравненно труднее, и если бы и удалось достигнуть в этом направлении каких-либо положительных результатов, то все достигнутое доброе быстро завязнет, сомнется и растопчется.
Боюсь я верить в расцвет национальной печати вот почему: мы не дальновидны, не патриотичны и никого из нас не убедить в грозящей опасности ни словом, ни делом. Мы живем по пословице: "Гром не грянет, мужик не перекрестится". Только тогда, когда наступают страшные роковые события, мы теряем головы и обвиняем правительство в том, что оно не сделало того-то, упустило то-то и т. д. Кроме того, мы не способны ни на большой загад, ни на крупные жертвы для родины. Мы не любим работать, не надеемся на самих себя, а потому и работу, и осуществление надежд сваливаем на других.
Оттого и выходит, что, сваливая всю работу, все жертвы - все на других да на других, никто из нас не работает для родины, и все надежды наши у всех нас, в конце концов, слагаются на одно только авось.
Это русское "авось" стало осью нашей государственной и общественной жизни, и, как бы крепка эта ось ни была, она не вечна, в конце концов она изъездится, сотрется, сломается.
Эта ось трещит. Этот зловещий треск слышен по всему фронту русской жизни. Печатное дело, особенно в начале, требует огромных затрат и является сплошным риском.
Но пусть задумаются русские люди вот над чем: теперь для создания национальной печати понадобится 8, много 10 миллионов, с огромными шансами, что эти миллионы с избытком вернутся в русские карманы, но пройдет 9 - 10 лет и тогда никакими миллиардами дела не поправить.
Иудей съест Россию и не поперхнется.
Самое сильное воздействие на общество оказывает та печать, которая проводит идеи и мысли, являющейся передовыми, т. е. модными для данного времени. Более полстолетия у нас такой любимой, такой модной печатью является печать либеральная.
К нашему времени вся либеральная печать очутилась в руках евреев и еврействующих.
Благодаря этому евреи и их подголоски стали буквально властителями дум, сердец и воли русского общества.
Они, как пастухи свои стада, гонят русских людей куда хотят, заставляют думать и делать то, что им выгодно.
Согласно ли с здравым смыслом, справедливо ли, что у нас в России, в мировой православной державе, едва 1/5 часть русской печати принадлежит русским по крови и духу людям, а 4/5 - евреям и еврействующим, т. е. людям не только чуждым русскому народу и русской государственности, но прямо заклятым, непримиримым врагам и ненавистникам России?
Во всей численности населения Российской империи евреев наберется каких - нибудь 3,5 - 4%, а между тем в их руках около 80% русской печати, журналистов же еврейского происхождения , по всей вероятности, найдется более 90%.
Почему это так?
Неужели евреи больше нас, чистокровных русских людей, болеют и заботятся о наших национальных нуждах, лучше нас лелеют наши идеалы, им более близки и дороги сила, слава, честь и благоденствие нашего отечества? Или они более умело, более горячо и энергично отстаивают интересы нашей государственности, нашей православной веры, нашей Верховной власти?
Без сомнения только безумец, глупец или неисправимый негодяй решится ответить утвердительно на эти вопросы.
Евреям надо разрушить все то, чем мы сильны, надо, чтобы в нашей стране и тени порядка не осталось, и, зная, что через печать всего легче и вернее достигнуть своей предательской цели, они забрали ее в свои руки.
По своему назначению печать должна быть языком народа, нелицеприятным выразителем его мнений.
Что же у нас на самом деле выходит?
Шкловские и бердичевские уроженцы, со свойственными только им одним нахальством и наглостью, присвоили себе право говорить на своем гнусавом жаргоне от лица всего русского народа, выяснять его нужды и чаяния, его сочувствия и неприязни. Что может быть противоестественнее подобного положения вещей?
Но, мало того, жаргонная нерусская печать зажимает рот чистокровным русским людям, стремится задушить подлинную русскую мысль и, пользуясь своей кагальной многочисленностью, шельмует ее в глазах простоватого русского читателя. И достигает своих целей в полной мере.
Получается точь вточь то же явление, что можно наблюдать на базаре в любом жидовском местечке: торговцы-евреи, восхваляя свой товар и порицая товар конкурента, своим диким шумом, гвалтом, ложью, божбой, своими неврастеничными жестами сбивают с толка опешенного, растерявшегося покупателя и "по хорошей" цене "всучивают" ему свою никуда негодную "жидовскую дешевку".
Тысячу лет жила Россия, тысячу лет сыны ее лили пот и кровь, отстаивая родную землю, тысячу лет она строилась, ширилась, крепла, набиралась сил. На подмогу к себе она не звала евреев, а наоборот, как было при двух великих князьях Владимирах, изгоняла их всех поголовно из своей священной земли как опасный элемент, грозящий гибелью государству.
И вдруг на втором тысячелетии эти бездомные бродяги, не сумевшие создать своего государства, убившие Богочеловека, т.е. воплощенную Истину и совершеннейшую Нравственность, смертельно ненавидящие и Его учение, и Его последователей, непрошенные вторглись в землю нашу и нас же учат ничему иному как государственному строительству и нравственности. Хороши учителя! Это все равно, что если бы прокаженные пришли лечить здоровых от проказы.
Тот факт, что евреи обладают подавляющей частью русской печати и через нее командуют русским общественным мнением, является для нас великим народным и государственным бедствием.
С этим бедствием необходимо немедленно вступить и правительству, и обществу в непримиримую борьбу, не складывая оружия до полного истребления врага.
Ведь считают же нужным бороться с эпидемиями чумы, холеры, оспы, тифа.
Духовная зараза опаснее и гибельнее физической, потому что грозит извращением народного духа и крушением государства, а потому и борьба с ней должна быть беспощадной.
Ведь пора уже каждому из нас отдавать отчет в том, что происходит в среде нашей и к чему это ведет.
Русское общество и особенно русская учащаяся молодежь сбиты с толка еврейской печатью, стали враждебны своему государству, своей вере своему народу, т.е. самим себе и, как слепцы, идут к пропасти, в которую толкает их поводырь-еврей. Как это произошло?
А вот как.
Нынешние русские литературные таланты выросли и сформировались, как и все наше общество, в отравленной атмосфере нигилистических отрицаний и вражды к национальному государственному строю.
К достаточно уже опустошенной нигилизмом душе их как раз во время подоспел еврей с своими журналами, газетами и книгоиздательствами и своей омерзительной, тлетворной и гнусной сутью заполнил найденную пустоту.
И теперешние таланты, чаще всего незаметно для себя, рассматривают русскую жизнь через еврейские очки, а материально попали в полную кабалу к своим иноверным повелителям.
Этим они окончательно погубили себя и сделались врагами отеческой веры, Верховной Власти и родного народа.
Это и привело их к той Тарпейской скале, с которой жизнь столкнула их прямо в сток нечистот - в декаденщину, порнографию и бунтовщический нигилизм. Они барахтаются в них, распространяя все большее и большее зловоние в той духовной атмосфере, в которой волей-неволей приходится жить и дышать русскому обществу. Через это - по закону внушения - и оно мало-помалу заразилось теми болезнями, которыми страдают писатели.
Русским писателям уже трудно и, пожалуй, невозможно вылезти из своего гноища. Они привыкли и принюхались к нему. Они горды им и самодовольны. Им уже своими засоренными и отравленными мозгами трудно и прямо невозможно мыслить по русски, потому что для этого им сперва понадобилось бы переломать и вновь пересоздать все свое уже сложившееся привычное миросозерцание и отношение к жизни.
Такая работа, такой гигантский - не труд даже, а прямо подвиг по плечу только исключительно мощным умам и исключительно независимым железным характерам. Если же среди русских писателей найдется такой стойкий характер и проявит себя, то всесильное еврейство наложит на него херем или воздвигнет на него такое гонение, что вся жизнь такого человека обратится в сплошной ад.
В своих бесчисленных печатных изданиях и книгах оно оболжет, оклевещет, вывернет наизнанку его душу, оплюет всю его личную жизнь, будет, как бесчисленные стаи гончих собак, выслеживать и вынюхивать каждый шаг его и так испачкает и загрязнит его доброе имя, что около него сомкнется роковое кольцо пустоты. Его произведений, будь они озарены хоть блеском гения, никто читать не станет; ему никто не даст работы и, в конце концов, такому человеку придется или уходить с литературного поприща или умирать с голода.
Да много ли таких мужественных писателей?
Чтобы в наши времена писателю восстать против такой страшной силы как еврейство, надо в груди своей носить дух героя.
А природа на производство такой редкой разновидности людей, мало сказать, - скупа, а прямо скряга.
Мне на своем веку приходилось много беседовать с людьми из журнального мира. Многие из них и не подозревают, что продались с публичного торга и изменили родине и родному народу, другие же не находили достаточно сильных слов, чтобы заклеймить работодателей-евреев, их алчность, низость, надменность, безграничное хамство и т. п. качества.
На мой вопрос: "Почему они пишут в еврейских изданиях и отстаивают еврейские точки зрения?" многие отделывались общими фразами. Другие же прямо говорили: "А что ж прикажете делать? Куда сунуться? У евреев - капитал, влияние, у них газеты, журналы, книгоиздательства... Они - сила. Против них пикнуть не смей. Не простят. А ведь не умирать же с голода".
Разве не постыдно, разве умно с нашей стороны, что в Москве - сердце России - кроме почтенных, но переживших себя "Московских Ведомостей", которых читают только старички, еще с блестящих времен Каткова привыкшие к заголовку газеты, нет ни одной мало-мальски распространенной консервативной газеты или журнала? Зато так называемых желтых еврейских и еврействующих изданий с огромнейшим кругом читателей здесь хоть отбавляй. Помимо того, что эта желтая печать развратила и развращает политически и нравственно русское читающее общество, она воспитала в нем до крайности пошлые, какие-то хулигански-кабацкие вкусы и испортила русский литературный язык.
Результаты налицо. Их разве только слепой не видит.
Богатейшая еще на нашей памяти, чисто русская Москва теперь в моральной и экономической кабале у еврейства и сверху донизу запакощена им.
Там все, начиная с прожившегося барина и с купца новейшей декадентской формации и кончая приказчиком из табачной лавочки и уличным, метельщиком, все спят и во сне видят либо конституцию, либо революцию.
Надо не забывать, что район духовного воздействия Москвы громаден.
Ее печать обслуживает часть великорусского севера от параллели на высоте Твери, весь центр и значительную часть юга почти до Киева и Ростова на Дону.
При таком положении политическое настроение Москвы на весах судьбы всего русского народа является если не решающим, то очень и очень тяжеловесным и, конечно, не обещает решительно ничего хорошего.
Ведь Москва не перестала быть центром коренной России, органическим сердцем ее. Когда сердце дает перебои, в организме нарушен порядок, когда оно больное, весь организм хиреет и ускоренными шагами клонится к неизбежному концу.
В Петербурге положение русской печати значительно лучше, но надолго ли? Вот вопрос.
Одна влиятельнейшая русская газета с большим книгоиздательством, по всей вероятности, неожиданно для своих заправил, приобрела в самое последнее время значительное количество сотрудников-евреев.
Произошло это по причине преклонных лет и болезней маститого издателя. Газета держится теперь старым престижем и талантами старых сотрудников. Повалится матерый столб, творец этого огромного, полезнейшего для родины дела, и газете, и книгоиздательству, и книжным магазинам, обслуживающим главные города России, едва ли миновать еврейских лап.
С крушением этого могущественного русского органа рушится и все русское журнальное и книжное дело.
Тогда в России хоть шаром покати.
О провинциальной печати говорить много не приходится: за ничтожными исключениями, она вся или в руках евреев или в полной кабале у них. Русскому писателю, обладай он хоть силой драматизма Шекспира, бесстрастным спокойствием и широтой Гомера и Гете, глубиной сердцеведения Достоевского, несравненной воздушностью и прелестью слова Пушкина, евреи пикнуть не дадут. И будет тогда на Руси один только победный жидовский галдеж, пока не заблещут зловещие зарницы, не загрохочут громы и не всколеблется русская земля.
Но тогда будет уже поздно.
От теперешней России останутся только жалкие лоскутья.
Надо ли этого ждать или теперь же что-нибудь предпринять для предупреждения грядущей катастрофы?
Мне кажется, ждать уже больше нельзя. Все сроки приспели; роковой час пробил и густой предупреждающий гул его дрожит в разбуженном воздухе...
Горе не внемлющим его тревожному зову!
Обходиться без своей национальной печати это почти тоже, что все дела свои, все имения свои отдать в управление какому нибудь иностранцу и всецело во всем на него положиться, не трудясь даже, как следует, проверять его действия.
На первый взгляд, оно как будто и удобно, без хлопот, но кто ж поручится, что ваш иностранец, работая везде от вашего имени, в конце концов не приберет к рукам и все ваше достояние, да еще и докажет всем добрым людям, что ваше добро досталось ему честным и законным путем, а вы сами окажитесь нищими?
Не так ли поступают теперь евреи и у нас, и в целом мире?!
Не выдают ли они свои мнения, свои желания за подлинные мнения и желания всего русского народа и разве они уже не одурачили русское общество не окрестили в свою политическую веру и не забрали громадную долю достояния русского народа в свои руки? Раздаются уже среди них отдельные голоса, не скрывающие того, что они считают себя хозяевами положения на Руси.
Как тут помочь горю?
Обязательством всех евреев подписываться под газетными статьями своими еврейскими именами, административными и судебными карами нельзя обуздать еврейской печати.
Такие меры будут давать только новые поводы к шуму и гвалту. Зло разрослось и пустило слишком глубокие корни.
Наше политически слепорожденное общество при его ненависти к правительству, при его либерализме всенепременно станет на сторону "обиженных и гонимых". Заварится каша, которой не расхлебать.
Еврейскую печать необходимо задавить...
Не теряя времени, необходимо немедленно насадить по всей России национальную печать и национальные книгоиздательства.
Мне кажется, что за последнее полстолетие никогда еще настроение умов русского общества не было так благоприятно для распространения и успеха такой печати как теперь.
Плоды прекраснодушных мечтаний и либеральных увлечений оказались жесткими и горькими.
Мерзости революции, безсудье и кошмар пореволюционных годов, наглое хозяйничание евреев во всех областях нашей жизни - все это в чрезвычайной степени пошатнуло веру в спасительность космополитических утопий и заставило русское общество ближе придвинуться и внимательнее присмотреться к партиям и людям, исповедующим монархическо-национальную веру.
Русские люди впечатлительны и страстны, и зачем скрывать? Поступают и действуют больше по внушению сердца, чем по разуму и холодному расчету. Поэтому ни у какого другого народа значение "психологического момента" не играет такой решающей роли, как у нас, и этот момент надо ловить.
Если бы теперь у нас имелась сильная распространенностью и талантами монархическо-национальная печать, она врезалась бы сокрушительным клином в левые партии и произвела бы там страшные опустошения.
Наша учащаяся молодежь, читающая еврейские газеты и журналы, теперь почти сплошь революционная, мало по малу перешла бы в монархический лагерь.
Внушение, особенно в восприимчивые юношеские годы, великая сила.
Теперь что же мы видим в правом лагере?
Правительственные издания, на которые затрачиваются значительные казенные деньги, ни на одну йоту не выполняют своего назначения.
Одно то, что такие издания содержатся государством, отвращает от них нашего читателя, зараженного непримиримым пренебрежением ко всему, что исходит от законной власти, что носит казенный штемпель. Кроме того, ведутся они по чиновничьи, т.е. мертвенно и бездарно. Их никто не читает, им никто не верит. 3атрачивание на них денег - это бросание их в бочку Данаид.
Некоторые правые издания, получающие денежную помощь от правительства, не могут являться полными выразителями общественной монархической мысли, потому что субсидиями они связаны правительством по рукам и ногам. Взгляды же и мероприятия правительства не всегда совпадают со взглядами и чаяниями истинного монархизма, а иногда даже становятся с ними в непримиримое противоречие, и в таких случаях положение правых органов печати является затруднительным. В своих суждениях они не свободны.
Непременное условие для успеха национально-монархической печати и для победоносной борьбы с печатью еврейской - это чтобы она и получила начало и продолжала свое существование от частной инициативы, т. е. издавалась бы только исключительно одурманивающем еврейском кошмаре, а в здоровой родной атмосфере. Печати я придаю решающее значение.
Я еще допускаю, что при нечеловеческих усилиях мы можем отрезвить народ, можем значительно сократить его чудовищную преступность, можем пробудить в нем веру отцов, но я с трудом верю в пышный расцвет у нас национально-монархической печати, а без ее мощного воздействия оживить и оздоровить русскую жизнь несравненно труднее, и если бы и удалось достигнуть в этом направлении каких-либо положительных результатов, то все достигнутое доброе быстро завязнет, сомнется и растопчется.
Боюсь я верить в расцвет национальной печати вот почему: мы не дальновидны, не патриотичны и никого из нас не убедить в грозящей опасности ни словом, ни делом. Мы живем по пословице: "Гром не грянет, мужик не перекрестится". Только тогда, когда наступают страшные роковые события, мы теряем головы и обвиняем правительство в том, что оно не сделало того-то, упустило то-то и т. д. Кроме того, мы не способны ни на большой загад, ни на крупные жертвы для родины. Мы не любим работать, не надеемся на самих себя, а потому и работу, и осуществление надежд сваливаем на других.
Оттого и выходит, что, сваливая всю работу, все жертвы - все на других да на других, никто из нас не работает для родины, и все надежды наши у всех нас, в конце концов, слагаются на одно только авось.
Это русское "авось" стало осью нашей государственной и общественной жизни, и, как бы крепка эта ось ни была, она не вечна, в конце концов она изъездится, сотрется, сломается.
Эта ось трещит. Этот зловещий треск слышен по всему фронту русской жизни. Печатное дело, особенно в начале, требует огромных затрат и является сплошным риском.
Но пусть задумаются русские люди вот над чем: теперь для создания национальной печати понадобится 8, много 10 миллионов, с огромными шансами, что эти миллионы с избытком вернутся в русские карманы, но пройдет 9 - 10 лет и тогда никакими миллиардами дела не поправить.
Иудей съест Россию и не поперхнется.
***
начало здесь : https://ss69100.livejournal.com/3706626.html
Свежие комментарии